метался по всей зале, и все противники – и оборотни, и небожители – в испуге шарахались от его мощных рук.

Неравный бой продолжался ещё долго, но в итоге закончился победой сил Небесного войска. Все оборотни были повержены и заключены кто в волшебные колбы, а кто в иные темницы. Чжу Люцзы так и вовсе пришлось запереть в тыкву-горлянку.

Небесные Цари позаботились и о Владыке Донной Страны, Яньване Умма-ё. Убедившись, что никому больше ничего не угрожает, Небесные Цари отбыли в Нефритовый дворец, откуда стали внимательно наблюдать за тем, что происходило в Срединном мире.

Донная Страна вновь обрела правителя. А богиня Запада, которая ещё со времён Шторма открыла в себе чувства к Яньвану Умма-ё, отправилась в глубины Донного Царства.

Монах по имени Сонциан некоторое время оставался в монастыре Золотой вершины, а затем отправился в родную обитель. Там он принялся обучать монахов всему, чему научился за время путешествий. Со временем он занял в монастыре Парчовой Горы пост настоятеля.

За проведённое в медитациях время Сонциану открылись три заповеди, которые он переложил в молитвы, доступные всякому жителю Итаюинду и остальному Срединному миру.

Первая молитва помогала перебороть корень жадности. В ней говорилось о том, что жизнь преходяща, несовершенна и непостоянна. Этим-то жизнь и прекрасна.

Вторая молитва помогала остановить невежество. Жизнь прекрасна, говорилось в этой молитве, покуда она увлекательна. Пока есть вокруг неизведанное и непонятное, наслаждение жизнью состоит в том, чтобы впитывать новое широко распахнутыми глазами.

Последняя же молитва усмиряла гнев и ярость. Жизнь прекрасна в служении роду человеческому, написал в третьей молитве настоятель Сонциан.

Так три корня зла, что гнездятся на дне человеческого сердца, могли быть приручены. И, повторяя молитвы на триста раз каждый день своего детства, человек растил в себе охранного духа ками, который защищал его от зла на протяжении всей жизни.

С помощью ками люди смогли обуздать даже самых опасных бесов-ракшасов, что желали власти над всяким и каждым. Ракшасов этих загнали под землю и поставили на службу человеческому роду. А люди вернулись в города и отстроили их пуще прежнего.

Всё это заняло немало времени. Целая эпоха успела наступить, проследовать по миру и скрыться за горизонтом времени. В честь надежды, которую принесли монахи Сонциана, эпоху назвали Просветом. А мирные года, что наступили следом, стали называть эпохой Штиля.

Что же произошло с Такуаном, которого завалило камнями в подземных коридорах? Читайте об этом в последней главе.

Глава тринадцатая

в которой повествуется о том, как лисёнок Дзин отыскал Такуана, а также о том, как тот вызволил свою семью от злых колдунов

Итак, пока в тайнике Яньвана Умма-ё продолжался бой между небожителями и оборотнями, обвалившийся потолок отрезал Цунь Гуана и от его спутников, и от золотого посоха. А когда Цунь Гуан придумал, как достать своё оружие, небесная куница покинула его тело и запрыгнула в каменную статую. Так Цунь Гуан остался и без хвоста, и без своей золотистой шерсти. Он превратился обратно в бывшего послушника по имени Такуан, запертого теперь под тяжёлыми камнями внутри беспокойной горы.

Камни сдавливали Такуана со всех сторон так сильно, что он уже попрощался с жизнью и горько заплакал, вспоминая в последний раз своих родичей. Перед его глазами появилось веснушчатое лицо Руо Лян, которая обвила руками его шею и вдруг резко дёрнула со всей силы вниз, ещё раз вниз и ещё раз.

Такуан почувствовал, как по всему телу его царапают острые камни. «Должно быть, явился за мной Властитель Донной Страны, чтобы забрать в свои владения», – решил он, позабыв о том, что Яньвана до сих пор так и не вызволили. Был это вовсе не Повелитель Девяти Тысяч Миров, а лисёнок по имени Дзин, который наконец отыскал своего друга.

С необычайными для маленького лисёнка силой и усердием Дзин раскидал в стороны самые крупные камни и, ухватив Такуана за рубаху, выволок его из-под завала.

Такуан понял, что спасён, и вновь слёзы хлынули речными потоками у него из глаз, но теперь уже от радости.

– Дзин! Дзин! Что бы я без тебя делал! – нахваливал Такуан лисёнка, а тот, радуясь не меньше своего друга, повалился на спину и задрыгал передними лапами.

– Что же мне делать? – спросил у Дзина Такуан, немного успокоившись. – Друзья мои по ту сторону завала, и оборотней против них целая куча.

Лисёнок тявкнул, отскочил в сторону и носом подвинул к Такуану свёрнутый в трубочку листок бумаги.

– Что там? – сказал Такуан и, не дожидаясь ответа, развернул записку.

Вглядевшись в написанное, он сразу понял, что матушка его попала в беду. Вот что говорилось в записке:

Дорогой Хацукои, любимый мой сыночек!

Попали мы в плен к злым колдунам и оборотням.

Никак нам от них не сбежать.

Спаси нас! И друзей попроси своих, чтоб тебе подсобили.

В самый этот момент из-за груды камней донёсся могучий голос Нефритового Императора:

– Поберегитесь моей карающей длани! Сдайтесь на императорскую милость! Против моих Небесных Царей никому не устоять!

«Теперь, когда сам Нефритовый Император на нашей стороне, всё в порядке здесь будет, – успокоил себя Такуан. – А вот матушке никак без меня не обойтись. Срочно вызволять её надо». Он вскочил на ноги и помчался по коридору. Лисёнок в три прыжка обогнал его и побежал впереди, указывая путь.

– Ты куда? Налево надо! – поправил Такуан лисёнка, когда тот вдруг повернул на развилке в правую сторону.

Лисёнок Дзин остановился, подскочил к Такуану и потянул того за штанину в свою сторону.

– Что там такое? – спросил Такуан.

Лисёнку он противиться не стал. Слишком уж часто указания Дзина оказывались Такуану полезны. Поэтому он без уговоров последовал за лисёнком, который привёл его в небольшую комнату, посреди которой стояла блестящая каменная кровать.

– Спальня это? – удивился Такуан. – Зачем нам спальня?

Лисёнок запрыгнул на кровать и ткнул носом в изголовье, где закреплён был толстый чугунный обод.

«Совсем как у монаха! – сообразил Такуан и похвалил Дзина. – Ай, молодец! Как раз то, что против колдуна пригодится!»

Он схватил обод, который оказался преизрядно тяжёлым, и хотел было нацепить его себе на лоб, но лисёнок вцепился ему в рукав.

– Что? Не надевать? – переспросил Такуан.

Лисёнок кивнул острой мордочкой и тявкнул в подтверждение.

Такуан положил обод в изголовье, но лисёнок вновь принялся тявкать, прыгая по кровати.

– Что ты хочешь от меня? – непонимающе посмотрел на друга Такуан. – Чтобы я на кровать лёг?

Лисёнок мгновенно умолк и замотал головой.